"Свидетельство документов",Ф.Д.Крюков,«Донские ведомости», № 109. 11/24 мая 1919. С. 2

«Донские ведомости», № 109. 11/24 мая 1919. С. 2[20]

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДОКУМЕНТОВ

В январе среди отступавших наших частей, и по хуторам, и по станицам в огромном количестве распространилось воззвание «К трудовым Донским казакам» – большой лист, крупная, жирная, разгонистая печать. Наверху, под пятиконечной сионской звездой, значилось:

«Казачий Отдел Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Совета Рабочих, Красноармейских, Крестьянских и Казачьих Депутатов».

Титул длинный, без передышки и не выговоришь.

Раздавалась и подсовывалась эта прокламация не только переодетыми жидками, агитаторами, но и наемными агентами среди казаков, своими переметчиками. Дивизия Миронова возами возила с собой эту литературу.

Нужно ли говорить, что в этом широком воззвании «Казачьего Отдела», нанявшегося обслуживать товарища Троцкого, было безбрежное болото наглой лжи и обмана, бесстыдной лести «трудовым» казакам, клевета и <укл>он, направленные на борющееся за родной край казачество и его вождей. Для мало-мальски не слепого человека <ясн>о было видно предательство и наемный характер этого зазывания.

Зазыватели вопили:

«Если бы вы, станичники, знали, зачем вас гонит Краснов против рабочих, крестьян и трудовых казаков, грудью отстаивающих советскую власть, вы никогда не пошли бы против советской власти…

«Довольно, трудовые казаки, бродить впотьмах, пора понять обман Красновских слов. Бросайте ряды белого офицерства!

«Становитесь, казаки, в ряды стойкой красной армии, и мы дружным могучим усилием опрокинем стан белой гвардии…»

Напрасно было бы искать в этом листке разъяснение, в чем же «обман Красновских слов» и защиты казачьего дела. Ничего, кроме жи<вотн>ого лая, слюны, злобы и одного припева на каждом шагу: «Много уже товарищей-казаков перешло на нашу сторону, и здесь, в свободной России, им становится ясно, зачем генералы стараются удержать трудовых казаков под своею властью»…

Из чего же это им выяснилось? И как? Сообщается далее в этом самом воззвании предателей следующее:

«Недавно в Москву прибыли перебежавшие на нашу сторону казаки. Ничто им в Москве не угрожает; наоборот, они присутствуют на митингах и собраниях и имеют возможность встречаться со своими братьями, казаками красных войск. После одного митинга в присутствии членов казачьего отдела в. ц. и. к. сов., станичники вынесли следующую резолюцию: “Мы, казаки, перешедшие на сторону советских войск, заслушав доклад членов казачьего отдела в. ц. и. к. сов., выражаем свою душевную радость при виде здесь, в сердце советской России, своих братьев – трудовых казаков, и клянемся жизнью отомстить обманувшим нас бывшим офицерам. Призываем вас, станичники, немедленно последовать нашему примеру, сложить оружие и переходить на сторону красной армии, где встречают нас, как родных братьев”»…

Видите, как великолепно: побывали на митинге, выяснили все обманы, но от читателя удерживают их в секрете, и сразу: «призываем вас»… Хорошо бы спросить у этих «братьев – трудовых казаков», сколько керенок уплачено им за это предательское усердие?

Мало того, что эти наймиты готовно прилагают руку к заранее сфабрикованной резолюции, но они, как верноподданные холуи, спешат почистить сапоги своему новому хозяину и заканчивают резолюцию словами преданных смердов: «Много лет здравствовать председателю совета народных комиссаров тов. Ленину»!

И в то самое время, когда этот листок возами развозили по станицам, хуторам и воинским частям, в кармане у каждого комиссара, у тов. Миронова, у тов. Щаденко и Думенко[21] и у прочих наемников Троцкого лежал следующий секретный циркуляр:

«Последние события на различных фронтах и в казачьих районах, наше продвижение вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственной мерой самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость тут недопустимы. Потому необходимо:

1. Провести массовый террор против богатых казаков и крестьян, истребив их поголовно, провести беспощадный и массовый террор по отношению вообще к казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участи в борьбе против советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты. Это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

4. Уравнять пришлых иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях.

5. Провести полное разоружение казаков и расстреливать каждого, у кого будет оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до восстановления полного порядка.

8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящее указание.

Ц. к. постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство наркомзему разработать в спешном порядке практические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.

Центральный комитет р. к. п. С подлинным верно: Заведующий общим производством политотдела южного фронта (подпись).

Верно: Секретарь политотдела VIII армии Черняк.

С копией верно: Секретарь военкомдив Б. Кочаров»[22].

Что это циркулярное руководство не осталось только на бумаге, но было выполнено в масштабе даже более широком, чем намечено было в секретном приказе, мы видим из документов, на днях полученных от восставших казаков. Член окружного совета Верхне-Донского округа от станицы Казанской Гавриил Суяров рапортом сообщает Войсковому Кругу войска Донского, между прочим, следующее:

«За время существования коммунистической власти в станице Казанской при исполкоме была коммунистами учреждена чрезвычайная следственная комиссия, состоящая из комиссаров латышей и председателей ученых евреев, именовавших себя по фамилии Коваленков и Костенко. Эти последние два еврея, имея при себе более ста человек коммунистов заградительного отряда, спустя несколько дней после их вторжения, с первых чисел февраля сего года отобрали у всего населения оружие и начали производить аресты более сознательных жителей и граждан иногородних, зажиточно живущих, которых поочередно среди ночи со связанными руками выводили за станицу и в ярах расстреливали ежедневно по 5–10 человек, отдавая в приказах по станице, что расстрел производится упоминаемых лиц за контрреволюцию против советской власти. Таким образом, расстреляв в станице Казанской более ста человек граждан, они начали арестовывать целыми обществами: на хуторе Базковском арестовано до 35 человек стариков, прибывших в станицу ходатайствовать об освобождении арестованного без всяких причин казака Якова Андреева Коршунова, и хут<ора> Гармиловского 24 чел<овек> за то, что последние собирались в потребиловку для учета»…

В том же рапорте, ниже, о разгроме Мигулинской станицы сообщается так:

«Было разграблено все имущество, оставленное жителями: уго­няли скот, лошадей, овец, истребляли птицу, жгли дома, разбивали окна в домах и увозили все ценности и хлеб. 18 числа апреля казанцы не в силах были далее переносить все варварства коммунис­тов, которые начали избивать оставшихся в хуторах стариков, детей и насиловать женщин»…

Пусть те предатели, которые в январском листке выражали свою душевную радость при виде «в сердце советской России своих братьев – трудовых казаков» и предательски звали, продажные души, последовать их примеру, сложить оружие и переходить на сторону красной армии, «где встречают нас, как родных братьев», – пусть эти негодяи прочитают следующее письмо казаков хутора Калиновского Мигулинской станицы, письмо, написанное кровью и слезами:

«Дорогие братья. Спешите к нам, просите своих командиров, Большой Круг, отца-Атамана, пусть снабдят вас боевыми средствами. Прорвите фронт предателей-большевиков, грабителей-боль­шевиков и бегите к нам на помощь. Спасите нас. Мы, оборванные, голодные, холодные, влачим свое несчастное существование по оврагам, буеракам и островкам Донского поля: коммунисты забрали у нас всё – скот, птицу, хлеб, сожгли наши хутора. Мы задыхаемся в дыму, который застилает наши поля. К этому же тиф свирепствует во всю и добивает нас окончательно. Спешите же, не то многих своих родных не досчитаетесь вы. К примеру скажу: в хут<оре> Варваринском осталось 9 дворов, остальные сожжены. Сожжены точно также все 46 хуторов нашей станицы, лежащие на правом берегу Дона. Кланяются вам ваши отцы, матери, жены, но, к прискорбию, не все: многие из них изрублены, расстреляны или же заперты в дома и сожжены. Андрей Аф. Сытин».

Сопоставьте эти простые, правдивые, трепещущие жгучей болью документы и лживое воззвание предателей казаков, перебежавших на службу к тов. Троцкому, взвесьте роль красных гадов, готовящих в ядовитых своих железах смерть казачеству… Оглянитесь вокруг: сколько лютых страданий, крови, мученичества и сколько ужасов, слез, невыносимой скорби и отчаяния принесено в наши родные углы! Во имя чего эта мука крестная? За что? Чем оправдают красные негодяи этот вопль детей, сжигаемых вместе с изнасилованными матерями в разграбленных куренях? Чем искупят красные разнузданные гады безумный крик отчаяния девочек-подростков, насилуемых гнилыми пьяными зверями? Какой ценой должны они расплатиться за надругательство над нашими святынями, над седовласыми стариками-отцами нашими, отдавшими на служение великому когда-то отечеству – России – свои силы, свои лучшие годы, проливавшими кровь в защиту народа русского?

Час возмездия не далек. Сердце каждого истинного казака не может быть глухо к родному детскому крику, к полному отчаяния зову матерей, жен, сестер, к боевому призывному кличу стариков, вместе с малыми внучатами бьющихся там, в далеких степях, в неописуемой нужде и лишениях против проклятого красного отребья сатаны…

Вспыхнет ретивое сердце казацкое. Загорится огнем святого отмщения, закипит молодецкая кровь, вспомнит славную удаль былых времен и могучим, неудержимым напором прорвет красную плотину за Донцом…

И тогда…

Тогда и Троцкий, и все Иуды узнают грозную тяжесть руки казацкой, руки отмщающей за обиды и поругание края родимого, Дона Тихого... Они узнают. И до седьмого колена не забудут…